Тридцать третья лекция курса «Истории советских спецслужб»: на прошлой лекции звучала эстрада советского андеграунда (зал слушал Сергея Жарикова, Юрия Шевчука); сегодня – продолжение разговора о неформальных движениях в молодёжной среде и об изменениях в духовной жизни страны, происходящих под влиянием этих движений. На каком же фоне растёт, и ширится, и проявляется всё в новых и новых ипостасях молодёжная субкультура (и контркультура) в СССР на рубеже 1970-х – 1980-х годов? Что вообще происходит в стране в последнее – предперестроечное – десятилетие?
«Анализируя отчётные документы КГБ за это период, мы видим, что массированная атака Комитета на диссидентское движение, – отмечает Н.В. Петров, – привела в конце концов к желаемым для КГБ результатам».
Деятельный несогласный народ убывал: многие участники правозащитного движения предыдущего десятилетия, поставленные властью перед выбором: «сесть в тюрьму или эмигрировать», вынужденно выбирали второе.
Самое известное неподцензурное издание – Хроника текущих событий (ХТС) – принесшее много хлопот и мороки и спецслужбам, и власти, в 1983 г. прекратило своё существование.
Об этом издании: главные его принципы – безоценочность, сдержанность, факты; 1-й выпуск – 1968 год, объявленный ООН Годом прав человека. Задача издания (бюллетеня) – фиксация проявлений протестной диссидентской активности и репрессивные реакции властей; публикация информации о том, что происходит в советских судах, тюрьмах, лагерях и спецпсихбольницах. ХТС не считала себя нелегальным изданием: нелегальность предполагает незаконность. Однако, в силу сложившейся в СССР репрессивной практики, «ХТС не может, как всякий другой журнал, указать на последней странице свой почтовый адрес», – так было заявлено в 5-м номере бюллетеня. Всего – с 30 апреля 1968 г. по 31 декабря 1982 г. – было подготовлено и издано 63 номера «Хроники» (самиздатским образом: на пишущей машинке). В 1983 г. издание прекратило своё существование в связи с арестами выпускающих редакторов и шантажом со стороны КГБ остальных участников.
Получили немалые сроки Сергей Ковалёв, Татьяна Великанова, Александр Лавут, Юрий Шиханович – в разные годы выпускающие редакторы ХТС. Все осуждены по ст. 70 («антисоветская агитация и пропаганда»), кроме А.П. Лавута, получившего облегчённый вариант: 3 года по ст. 190-прим – плюс ещё три добавили в лагере; известная практика. (Этими примерами список политзаключенных начала 1980-х гг. далеко не исчерпывается).
Лаготделения для политзэков в те времена были в Мордовии (Дубравный ИТЛ) и в Пермской области (Скальнинский ИТЛ). Единственная женская зона существовала в Дубравлаге; описана в книге Ирины Ратушинской «Серый цвет надежды» (М., 2018).
На этих зонах сотрудниками КГБ (сотрудники 5-го управления, по словам Петрова, были прикомандированы и к системе Пермских лагерей, и к Дубравлагу) проводилась воспитательная работа: в основном, шантаж и разного рода угрозы; результат был нулевой или близкий к тому; но Комитет, тем не менее, регулярно отчитывался о своей работе по перевоспитанию антисоветских элементов, – «работе, направленной на то, чтобы каким-то образом помешать этим элементам в дальнейшем вести ту же антисоветскую линию, которую они вели прежде».
В результате, посвятив свои силы сравнительно небольшому количеству людей, воспитательным мерам практически не поддающимся, Ведомство в большой степени упустило другую опасность: молодёжная среда тем временем совершенно выходила из-под контроля – и комсомола, и контролирующих органов… «Легче было бороться, – комментирует Н.В. Петров, – с организованным диссидентским движением: есть люди, есть мировоззрение, есть идейные платформы, есть критика советского режима. А здесь ведь нет критики режима чаще всего, а просто высмеивание, отрицание; профанация тоталитарного героизма, насмехательство надо всем тем, что у нас считалось во все времена, как вы понимаете, почти что уже святым».
На смену хиппи пришли панки. Разумеется, это был по-своему оформленный, по-другому подаваемый, в иной возрастной и социальной (как правило) категории, но тоже протест. Внешне он выражался в непринятой в стране манере одеваться, в стиле общения; в девиантности поведения. (Тут и брейкдансеры, и скейтбордисты, и фанаты футбольных команд; придут и любера, но позже).
Нет, нельзя сказать, что КГБ совсем проглядело панков (и других неформалов). Не случайно в январе 1982 г. в 5-ом управлении создаётся 13-й отдел, специально занимающийся молодёжью. «Большинство лиц, склонных считать себя панками, носит чисто подражательский момент: бритые виски, одежда, украшенная английскими булавками, и увлечение панк-музыкой. Тем не менее, отдельные из них заявляют о своём разочаровании советской действительностью, комсомолом, склонны к проявлению анархизма, грубому нарушению общественного порядка, наркомании, половой распущенности…» (из отчёта отдела). То есть новую опасность в КГБ безусловно видели и ощущали, чувствовали масштабы этой опасности. Но рычаги, но методы воздействия?
«13-й отдел, – признаёт Петров, – комплектовали, в общем, неплохими кадрами, это были молодые сотрудники КГБ, но что они могли сделать?»
В тюрьму сажать, как уже говорилось, было в то время немодной формой преследования; не следовало портить отчётность; да и за что, собственно говоря? За причёску, за английские булавки? Разве что создать, по примеру ленинградского рок-клуба, силами продвинутого молодого сотрудника 13-го отдела, Клуб общества юных ирокезов Советского Союза?.. А вот скейтбордистов вполне можно было бы и объединить, и за ними присматривать; «вместо этого, – говорит Н.В. Петров, – в 1982 г. «Комсомольская правда» публикует морализаторские статьи, вопрошающие: “А зачем нам эти доски, зачем нам вообще этот вот вид досуга?”»... Действительно, начинается всё с катания на доске, а чем кончится?.. (не зря ШТАЗИ, Министерство госбезопасности ГДР, активно скейтбордистов преследовало).
Говоря о жизненных реалиях того времени (и об особенностях мировосприятия этих реалий советским человеком, о настроениях в обществе, о психологии молодого поколения), Н.В. Петров, как часто на его лекциях происходит, апеллирует к кинематографу.
О фильме «Маленькая Вера» (1988, режиссер В. Пичул): «Фильм не просто знаковый, он по-своему эпохальный. Немного было в советскую эпоху фильмов о том, как на самом деле устроена советская жизнь; всегда в них в той или иной мере присутствовала лакировка действительности. Даже в лучших фильмах («Афоня», «Осенний марафон») живёт элемент романтического – а здесь мы видим уже голый, не прикрытый ничем реализм… В этом фильме никто никого не просто не ставит на верную дорогу, а уже и не способен поставить».
О фильме «Груз 200» (2007, Алексей Балабанов): «Это был очень важный год, 1984-й, самый пик застоя; и если говорить о настроении этого года, то фильм Балабанова «Груз 200» – его лучшая художественная реконструкция… Однако вовсе не следует думать, что буквально всё так и происходило, как показано в фильме. Здесь некоторое обобщение, художественное высказывание о том, как живут люди: не только не зная, что происходит в комнате рядом, но и не желая этого знать». Живут в безвременье и беспамятстве; в мире, скорее похожем на затяжной, с вариациями, кошмар – и вот сигнал из реальности: шесть цинковых гробов – война в Афганистане.
«А КГБ при этом, – говорит Петров, – в том же 1984 г. тоже живёт собственной своей внутренней жизнью, играет в игру, будто бы спецслужбы контролируют действительность. Что они как будто контролируют всё».
1 декабря 1984 г. – очередное (и уже окончательное) структурное распределение по обязанностям: 1-е ГУ, 2-е ГУ, 3-е ГУ: разведка зарубежная (штат более 10 тыс. человек); контрразведка; военная контрразведка… Далее: 4-е, 5-е, 6-е управления…и так до 16-го: радиоперехват, дешифровка, оперативно-технические мероприятия… впрочем – и далее тоже.
«Почему ничего не делали? (Здесь ответ Петрова на реплику из зала). – Каждый отдел каждого управления пишет ежемесячные отчёты, где вы можете видеть, да, вы же там будете читать о реальных фактах, сколько они завели дел оперативной разработки, сколько они завербовали агентов; кто профилактирован (избирательно: ведь не вся профилактика попадала в отчёт, а только наиболее яркие, значимые, серьёзные случаи). Или, например, кто-то подозревается в шпионаже: сколько человек было арестовано… агентурно-оперативная работа, которая подразделялась не только на приобретение агентуры, но и на ведение дел оперативного учёта. Значит, нужно было отчитаться, сколько дел оперативной проверки, сколько дел оперативной разработки, сколько дел передано уже на рассмотрение Следственному отделу КГБ для того, чтобы Следственный отдел изучил возможность возбуждения уголовного дела… То есть активность была: беганье с папками из кабинета в кабинет, подписывание бумаг, санкционирование прослушивания каких-то телефонов или помещений, эта-то работа шла полным ходом… Другое дело, вы можете сказать, что всё это в целом, особенно на фоне активизации неконтролируемых молодёжных движений и учитывая общее стремление человеческого духа выйти из-под контроля партии – всё это, конечно же, скорее было наглядным примером бестолковой активности. (Н.В. Петров).
Кстати, интересное наблюдение именно о структурных преобразованиях Комитета: работая в архиве в первой половине 90-х в поисках организационно-штатных бумаг для будущего справочника «Лубянка», в частности, по ГЭУ (Главному экономическому управлению; в 1938 г. было создано путём слияния 7-го, 8-го и 9-го отделов 1-го управления НКВД, чуть позже ГЭУ возглавил Богдан Кобулов), Н.В. Петров обнаружил нужную папку, а в папке листочки о структурно-штатном расписании, а к ним подложена небольшая такая бумажка-записка: «Материал по Экономическому управлению для товарища Цинёва»… «Получается, – говорит Н.В. Петров, – когда в рассматриваемый нами период придумывали структуру 6-го управления, куратором которого назначен первый зампред КГБ Георгий Цинёв, для него были специально подобраны прежние по данному вопросу материалы, чтобы Цинёв понимал, на что надо ориентироваться. Это, кстати говоря, вообще было для их работы характерно; и не только в КГБ, но и в ЦК КПСС тоже».
Может, потому и проиграли битву с молодёжью спецслужбы, «передовой отряд нашей партии» (да и сама партия)? Репрессивная машина, работающая по установкам полувековой давности, забюрократилась и проржавела насквозь. И, если бы не произошли перемены – притом, что андроповские новшества были отмечены ещё большим, чем прежде, закручиванием гаек – у котла, по выражению Н.В. Петрова, попросту сорвало бы крышку.