Тридцать первая лекция курса «Истории советских спецслужб» – эпоха зрелого социализма (на партийно-политическом сленге – развитóй социализм, именно так).
Пожалуй, одно из главных событий этого времени – то, что программа партии, принятая на ХХII съезде партии в 1961 г., к 1980 г. не была реализована. Ведь было обещано к этому году построить коммунизм… «По этому поводу, – говорит Н.В. Петров, – в народе шутили: “Ну, да, собирались построить к 80-му году коммунизм, но решили заменить его Олимпиадой”».
XXII Летние Олимпийские игры 1980 г. (19 июля – 3 августа) проходили в Москве и в ряде других городов СССР; к примеру, парусная регата – в Таллине; также в орбиту спортивных мероприятий были включены Киев, Ленинград, Минск. Это был первый в истории случай проведения Олимпийских игр в социалистической стране – и можно было бы вообще посчитать сюжет мировой победой если не коммунизма, то, по крайней мере, социализма – если бы не тот факт, что более 60 стран Олимпиаду бойкотировали по причине ввода советских войск в Афганистан. (В 1984 г. мы ответили симметрично: бойкотом Олимпийских игр в Лос-Анджелесе). Так что это был большой праздник, но в узком, как говорится, кругу – друзей и единомышленников.
Что касается подготовки к Олимпиаде, то Комитет госбезопасности, роль которого в этом сюжете невозможно переоценить, действовал не только оперативно, но и, можно сказать, с дальним прицелом: уже в 1977 г. 5-е управление КГБ пополнилось новым отделом, 11-м, задачей которого было обеспечение безопасности Олимпийских игр.
«И вот эта Олимпиада, обеспеченная полицейским методами, она тоже вошла в нашу историю как крайне интересное явление, Олимпиада под бдительным надзором КГБ. Много было интересного в эти годы; и много писали о том, что Олимпиада – это замечательные усилия КГБ по предотвращению тех или иных террористических угроз» (Н.В. Петров). И в рамках предотвращения угроз опять пострадали хиппи… и далеко не они одни.
«Определённое опасение вызывает наличие в различных районах нашей страны террористически настроенных лиц, уголовников-рецидивистов, а также психически больных с бредовыми идеями»; «Со стороны различных антиобщественных элементов наблюдается постоянная тенденция проникать в Москву, особенно в период проведения различных политических и массовых мероприятий»…
И надо же так случиться: в самый разгар Олимпиады, 22 июля, в аэропорту Шереметьево эти самые антиобщественные элементы, причём в немалом количестве, провожают в США писателя Василия Аксёнова… Работы, совместной у Андропова и Щелокова, было невпроворот.
Говоря об общем идеологическом климате в СССР в эти годы (начало 80-х), Н.В. Петров отмечает – среди многих сложных процессов, происходящих в обществе, на фоне т. н. политики разрядки напряжённости – своеобразную позицию власти, которая пыталась выстраивать цивилизованные отношения с западными странами и одновременно твердила об обострении идеологической борьбы (своего рода «реинкарнация сталинщины на идеологическом фронте»). А человек, гражданин страны, стремился между тем получить как можно больше степеней свободы. Общество начинает выходить из-под контроля: массовое явление – неподцензурные тексты, их чтение и распространение; взрывной рост самодеятельных рок-коллективов; отсюда, естественно, и возрастающие репрессии со стороны КГБ. (Правда, бывали и мирные решения: известен случай создания рок-клуба в Ленинграде – при прямом кураторстве КГБ; идея была такая: мы их всех соберём – и они будут у нас под присмотром).
«Государство, – говорит Н.В. Петров, – ведёт свою линию в области культуры, литературы, искусства; а общество: литераторы, художники – живёт по-другому».
Примером тому – издание (декабрь 1978 г.) альманаха «Метрóполь»: более 20 авторов (среди них и очень известные имена) собрали свои произведения под одной обложкой (макет Давида Боровского, фронтиспис – Борис Мессерер). Тираж – 12 экземпляров, место издания – Москва. Возник скандал: издание неподцензурное, попросту говоря, самиздатское. С точки зрения советской власти – явление абсолютно недозволенное; но ведь и в тюрьму вроде бы не посадишь, тем более, целый коллектив. Оставалось преследование по идеологической линии, а именно, травля. С подачи ЦК КПСС 7 мая 1979 г. в ЦДЛ состоялось собрание столичных писателей на тему «Идеологическая работа с московскими писателями». (Отдельные представители СП СССР выступили с осуждением; говорилось о порнографии духа). То есть с идеологией было легко разобраться; другое дело – по закону-то ведь не осудишь. «Ведь цензура – это тоже была полулегальная вещь. Её же не было, я бы сказал, в открытом, честном, декларированном виде, нигде и никем не было сформулировано официально, что в стране существует такой институт: цензура» (Н.В. Петров). Между тем цензура была и очень жестокая: называлась Главлит (Главное управление по охране государственных тайн в печати при СМ СССР).
«Я сознательно не рассказываю, – продолжает Н.В. Петров, – о каких-то ярких примерах борьбы КГБ с организованным диссидентским движением. Об этом в настоящее время существует уже большая литература. Вы можете посмотреть, например, книгу Людмилы Алексеевой “История диссидентского движения” или мемуарное произведение Владимира Буковского “И возвращается ветер…”. О самиздате мы тоже будем говорить позже, на следующей лекции».
Вообще говоря, Советская власть, столкнувшись в эти годы с организованным диссидентским движением, к 1983г. уже почти окончательно с этим вопросом разобралась. Первый неподцензурный информационный бюллетень – «Хроника текущих событий», главное самиздатское издание, аккумулирующее сведения, касающиеся нарушений в области прав человека по всей стране, – вынужденно прекратил своё существование (вышло в общей сложности 63 номера, за годы с 1968-го по 1983-й).
Так какие же у Советской власти были проблемы?
На лекции демонстрируется официальный плакат, который вывешивался во всех присутственных местах Политбюро ЦК: здесь те люди, которые руководят страной. На плакате 14 человек (в середине 70-х их было 15). А после смерти Л.И. Брежнева в составе Политбюро – 10 человек… Н.В. Петров называет год 1982-ой судьбоносным: «на этот момент, конец 81-го–начало 82-го, я не поленился и посчитал: средний возраст члена Политбюро был 70 с лишним лет, 71 год примерно. То есть с этого момента началось убывание членов Политбюро, причём убыль эта была естественной. Безусловно, Политбюро даже в те годы, когда наблюдался этот, я бы сказал, массовый мор, более- менее пополнялось, но не теми темпами, какими шло выбытие»…
Так что можно сказать, что перед властью в полной мере встал вопрос собственного выживания; полностью ли она это осознавала – или и тут, любимая формулировка Н.В. Петрова, всё как в мире животных?
Вот Брежнев Леонид Ильич… «Все же видели, что на первом месте – человек, который, в общем-то, уже с трудом справляется с собственной речью. Ну, как-то неловко было, действительно;… смеялись… но все привыкли».
Умирает Брежнев, на смену ему приходит Андропов Юрий Владимирович. С поста председателя КГБ. Начинается жёсткая андроповская эпоха: борьба с коррупцией в высших эшелонах власти, борьба с прогулами на предприятиях; правда, форма – административно-дисциплинарные меры – имеет не государственный, а, скорее, домашне-приватный характер: ловили граждан в рабочее время в кинотеатрах и парикмахерских, переписывали, сообщали на работу… Век Ю.В. Андропова на посту Генерального секретаря был недолог: 15 месяцев. Да и сколько может править страной настолько тяжело больной человек, пусть и с железной кагэбэшной закалкой?..
Что касается Комитета госбезопасности, то он функционирует по-прежнему: бесперебойно, в штатном режиме.
В руководстве КГБ с уходом Андропова происходят естественные подвижки: кратковременного В.В. Федорчука сменяет В.М. Чебриков; первым были недовольны сотрудники, говорили про его солдафонские приёмы; второй – первый заместитель Андропова, тут возражений нет: личность знакомая, продолжает прежнюю линию руководства. (Федорчука же отправляют руководить МВД – в декабре 1982 г., на место снятого Н.А. Щелокова; «Щелоков чувствовал себя покровителем муз. Но он был не только покровителем муз, он ещё собирал предметы искусства» (Н.В. Петров). За страсть к коллекционированию и поплатился.
Что касается борьбы на идеологическом фронте, то тут всё происходит вполне традиционно, в рабочем порядке: враги каталогизированы: каждый правонарушитель, реальный или гипотетический, имеет своё место в каталоге, свою «окраску оперативного учёта». Шпионаж расписан по линиям; измена родине – также классифицирована по форме измены; сохранена даже окраска «переход на сторону врага» – на случай имеющегося на оперативном учёте бывшего власовца…
В методах работы ведомства наблюдается такой, например, способ воздействия на население, как распространение слухов. Слух, он как начинается? – Говорят, что… «у Солженицына настоящая фамилия – Солженицер, и правильно он сидел, за дело, и неправильно его реабилитировали»… А ещё говорят, что «академика Сахарова бьёт жена», даже в печатном виде такое существовало… Или вот – Беленко Виктор Иванович, лётчик, угнавший МИГ-25 в 1976-м году… «да он уже давно погиб в автокатастрофе».
«Он, кстати, жив и по сей день», – комментирует Н.В. Петров.
Была ли эта чекистская метода сколько-нибудь продуктивной, верил ли народ слухам? Трудно сказать утвердительно; во всяком случае, с удовольствием повторял: и про Солженицера, и про жену-драчунью нашего всё-таки академика… Но за спецслужбы, с этой их мелкотравчатой наживкой, сердобольному человеку может стать в конце концов даже неловко.
А вот история, которую поведал Петров на исходе лекции, по-настоящему фантастична. И одновременно совершенно реальна: некий достаточно известный и даже знаменитый человек сильно занимал воображение московского управления КГБ… Подробно сюжет реконструирован в публикации: Петров Н., Эдельман О.«Шпионаж» и «насильственная смерть» И.А. Ефремова. (ж. Логос. М., 2002.№ 2 (33). с. 15–23).
Вот – начало статьи:
«Самый загадочный эпизод в биографии знаменитого писателя-фантаста и профессора палеонтологии Ивана Антоновича Ефремова имел место после его смерти. Умер Ефремов 5 октября 1972 года, а через месяц, 4 ноября, в его доме произвели многочасовой повальный обыск, а на какой предмет – неизвестно»….
Далее Н.В. Петров рекомендует слушателям самостоятельно дочитать текст – в качестве домашнего задания. А про В.И. Алидина, начальника московского управления ГБ и фанатичного инициатора «Дела Ефремова», добавляет, что над ним, в пору этих его инопланетных разработок, «не смеялся только ленивый».