Направления деятельности ГПУ. Подчинение милиции

Пятая лекция курса «Истории советских спецслужб» начинается с краткого обзора структуры центрального аппарата органов ОГПУ. В аудитории зрительно воспроизведена структура Секретного отдела (СО) – в том виде, который соответствовал приказу АОУ (административно-организационного управления) № 26 от 5 февраля 1923 г.

СО – один из важнейших подразделений центрального аппарата, по мнению Н.В. Петрова, особенно интересен: здесь концентрировалась работа по выявлению противников власти. При этом те, кого власть считала своими противниками, были чётко сгруппированы; можно сказать, каталогизированы.

В структуре СО Н.В. Петров отмечает важное новшество: создание подотдела по интеллигенции (в составе вновь организованных 12-го, 13-го и 14-го отделений). То есть интеллигенция априори признавалась проблемной группой населения.

Деятельность СО велась строго по определённым направлениям (в лекции употребляется термин линии): 1-е отделение – анархисты; 2-е – меньшевики; 3-е – правые эсеры; 4-е – кадеты, монархисты, черносотенцы, бывшие жандармы; 5-е – левые эсеры…

6-е отделение возглавлял Е.А. Тучков, переживший, в отличие от подавляющего большинства своих коллег, 1937 год и следующие за ним: с 1939 по 1947 гг. – ответственный секретарь Союза воинствующих безбожников. Евгений Александрович Тучков (1892-1957) всю свою трудовую жизнь посвятил борьбе с различными конфессиями; в 20-е годы имел кличку «Игумен».

Имя Тучкова уже прозвучало в 3-ей лекции (игра с фотографией на угадывание). То же и с Я.М. Генкиным (1888-1970). Здесь Яков Генкин – начальник 4-го отделения (назначен 12 июля 1923 г.), в 1935 г. получил звание старшего майора госбезопасности, в положенный срок вышел на пенсию, после чего , по словам Н.В. Петрова, «успешно возглавлял артель инвалидов по изготовлению заколок для волос».

Для тех же, что не умещались в линии, существовало 7-е отделение – прочие партии; классификация не предоставляла возможности врагу оказаться вне каталога.

Что касается Осведомительского отделения (8-го), – Н.В. Петров также концентрирует на нём внимание аудитории, вновь обращаясь (упоминалась в 3-ей лекции) к справке-форме «Анкета члена антисоветской партии». Она заполнялась на тех, кого советская власть считала враждебными, кто входит или входил в прошлом в иные, отличные от РСДРП(б)–ВКП(б) партии; справка шла непосредственно в Секретный отдел – и человек попадал в разработку.

Отдельно, на правах самостоятельной единицы, существовало Экономическое управление (ЭКУ). Оно, в свою очередь, делилось на управления по отраслевому признаку: 1-е – тяжёлая индустрия и топливо; 2-е – лёгкая индустрия; 3-е – внутренняя торговля и кооперация; 4-е – сельское хозяйство и пищевая промышленность: 5-е – внешняя торговля … Наконец, 8-е – информационно-агентурное.

Обе эти структуры – и СО, и ЭКУ – интересны тем, что оттуда вышли и сделали достаточно высокую карьеру их руководители (другое дело, что Большой террор мало кто из них пережил).

Несколькими штрихами Н.В. Петров выделяет начальника 6-го (финансового) отделения – как персонажа особой судьбы. Л.Л. Никольский, он же А.М. Орлов, в 1926 г. перешел из ЭКУ в ИНО ОГПУ, функционировал как разведчик во многих странах Европы и в США, а в июле 38-го сбежал с должности главного резидента НКВД в Испании (дата и место смерти: 25 марта 1973 г., Кливленд, штат Огайо). 

С 1924 г. структура ОГПУ идет по пути некоторого упрощения; но это не значит, отмечает Н.В. Петров, что сокращается штат – он при любых изменениях тяготеет к расширению. На руководящих постах появляются новые люди: Я.С. Агранов (1893-1938, расстрельный полигон Коммунарка); А.А. Андреева (Горбунова)… Александру Азарьевну, знаменитую Андреиху, знали все политзаключенные, представители самых разных партий; в 1935 г. получила звание майора госбезопасности, до апреля 1937-го ведала работой следственных изоляторов ОГПУ–НКВД. «Верная ученица Дзержинского, – говорит Н.В. Петров, – она безусловно не отличалась демократизмом, но, тем не менее, при ней сохранялись – ещё с царских времен – либеральные порядки для политических». (И вовсе не в тех условиях закончила она свои дни в Интинском ИТЛ – в 1951 г., 17 июля).

Отличительная черта лекций Н.В. Петрова – выделить некую личность в ряду других и поведать о ней весьма интересные подробности.

Вот, к примеру, Буланов Павел Петрович, сын лесника, родом из с. Инсар Пензенской губернии, выступил в роли обвиняемого (одного из) на Третьем Московском процессе (2–13 марта 1938 г.), посмертно реабилитирован 4 февраля 1988 г. По Н.В. Петрову, П.П. Буланов, «трудясь на скромной секретарско-чекистской должности, был очень важным человеком»: чекисты-исполнители (расстрельная команда) называли его “наш ночной нарком”». По ночам, в пору, когда Г. Ягода отдыхает, его обязанности исполнял П. Буланов. «Он был прикосновенен к схеме убийства людей».

Так же и Дерибас (фамилия на экране привлекла внимание присутствующих; задан вопрос). Судьба Терентия Дмитриевича Дерибаса какое-то время (с 1923-го по 1927-ой гг. возглавлявшего СО ГПУ–ОГПУ СССР), поучительна. В 1929 г. Т.Д. Дерибас переведён на Дальний Восток в качестве полномочного представителя ОГПУ СССР. А летом 1937 г. в Хабаровск прибывает Г.С. Люшков, новый, ежовский уже, человек (официально – в командировку). И там на его имя приходит телеграмма из Москвы; точнее, две; в первой – текст: «Следующую расшифруйте лично». И, согласно тексту второй телеграммы, происходит арест Т.Д. Дерибаса и отправка под конвоем в Москву. Н.В. Петров называет эту историю «типичным и вполне принятым для того времени почерком».

Говоря о введённом в 1929 г. полном штате ОГПУ, Петров отмечает, что «вся структура центрального аппарата была устроена сложносочинённым образом». При В.Р. Менжинском (Председатель ОГПУ, преемник Дзержинского) появились, помимо двух заместителей, должности секретаря председателя плюс особоуполномоченного при председателе (В.Л. Герсон; М.М. Луцкий).

Для исследователя этого периода особый интерес представляет Приказ ОГПУ (1926 г.), согласно которому все архивно-следственные материалы по делам, направлявшимся из ОГПУ на рассмотрение в суды, обязательно возвращаются потом на хранение в архив ОГПУ. Это, отмечает Н.В. Петров, спасло большой массив документов, поскольку в системе ОГПУ–МГБ–КГБ у подобных дел был статус вечного хранения.

«Теперь, – говорит Н.В. Петров, – приходим к самому интересному». И перечисляет штат Специального отделения при коллегии ОГПУ, которое (по совместительству с руководством отделом центральной регистратуры), возглавлял А.М. Шанин (1898–1937; не реабилитирован).

А.П. Рогов, И.Ф. Юсис, Ф.И. Сотников, Р.М. Габалин, А.К. Чернов, П.П. Пакалн, Я.Ф. Родованский – кто эти люди, работавшие под началом Шанина, в чём заключались их трудовые обязанности? Ответ на вопрос: все эти фамилии без исключения стоят под актами о приведении приговоров в исполнение. Удивительно, однако, то, что расстрельная эта команда одновременно выполняла функцию охраны советских вождей. «Неужели Сталину, – задаётся вопросом Н.В. Петров, – не было хоть немного не по себе от того, что за его спиной ходят люди, которые, вообще-то, привыкли стрелять в затылок?»

И вновь вставная новелла. Говоря о структуре Секретного отдела на 1929 г., Н.В. Петров вспоминает о своем личном знакомстве с П.И. Колосовским (наст. фамилия Ковшик), начальником 2-го отделения СО (специалист по меньшевикам и бундовцам).

«Я не помню уже, как я на него вышел, – говорит Н.В. Петров, – но ведь это была линия связи с той эпохой, известной нам только по документам; и вдруг – живой, заговоривший её представитель»…

Пётр Иосифович Колосовский (1898-1990) был уже возраста более чем солидного, проживал спокойную старость в статусе персонального пенсионера союзного значения (присвоен 01.06.1956 г., видимо, вскоре после реабилитации). Встречи происходили в самом конце 80-х, в неформальной обстановке, на даче в Кратово.

Н.В. Петров, естественно, расспрашивал заслуженного чекиста о меньшевиках. П.И. Колосовский так и не смог ответить на главный вопрос визитёра: почему, занимаясь в СО именно меньшевиками, он не участвовал в подготовке Процесса «Союзного бюро меньшевиков» (март 1931 г.)? Почему этим занималось другое управление ОГПУ – Экономическое?.. «Ну, так руководство решило». И ничего больше.

И сейчас Н. В. Петров, восстановив сюжет в памяти, ставит вопрос перед аудиторией: «А почему, собственно говоря, Процесс меньшевиков шёл по линии Экономического управления? Кто готов выдвинуть свою версию?». (Ответ в тексте лекции).

Далее – разговор о 8-м отделении СО (создано в марте 1928 г.): антисоветская деятельность исключённых из ВКП(б) – т.н. свои люди; имелась в виду внутрипартийная оппозиция – легальное проявление разных мнений в самой партии. Задача – представить оппозицию как враждебную силу, готовую встать на путь террора, диверсии, шпионажа. Затем – отделы Контрразведывательный, Восточный; отдел Центральной регистратуры; Специальный и Иностранный отделы; наконец, Административно-организационное управление.

О том, как работала кровеносная система ОГПУ, как двигался непрерывный бумажный поток донесений с мест – о вскрытых антисоветских партиях и террористических группах; о подпольных организациях и о массовых выступлениях; о забастовках, авариях, поджогах и пожарах; о бегстве политических из мест ссылки и о прочих диверсиях – даёт представление многотомное издание «Совершенно секретно: Лубянка Сталину (1922-1934 гг.)», подготовленное сотрудниками Центрального архива ФСБ России (вышло в 2001-2004 гг.).

Далее Н.В. Петров кратко останавливается на важной теме – внутрипартийной борьбе в ВКП(б). В свое время оппозиция (как левая, так и правая) встречала симпатии (более или менее явные) многих: от Дзержинского и Ягоды до Н. К. Крупской. 1926 год, отмечает Н.В. Петров, стал лебединой песней объединённой уже оппозиции, высший её пик – параллельная демонстрация в Москве (декабрь 1927 г.). И создание в марте 1928 г. 8-го отделения СО было прямым ответом на актуальную повестку: сначала, с помощью правой оппозиции, разобрались с Троцким; потом дошла очередь и до Зиновьева с Каменевым: в обоих случаях нашлось подкрепление в цитатах из В.И. Ленина…

«Наконец, – говорит Н.В. Петров, – пришло время перейти к смешному».

Тема цензуры: много ли в ней можно найти занимательного? Более чем, если повернуть разговор на Деда Мороза со Снегурочкой (персонажи вернулись к советским детям в 1935 г.), на клоунов, условных Бима и Бома. Дед Мороз, совмещающий основную свою работу с осведомительской, – это фантазия, игра воображения или вполне возможный, реалистичный сюжет?