Региональная и экономическая система ОГПУ

На предыдущей лекции, напоминает Н.В. Петров, уже говорилось об изменениях в центральном аппарате ОГПУ, о расформировании отделов Контрразведывательного и Восточного и слиянии их в Особый отдел – с сохранением за ним функций КРО, ВО и ОО (Приказ ОГПУ № 229/137от 10.09.1930 г.).

Дальнейшие организационно-штатные изменения в ОГПУ происходят на фоне административно-территориальных изменений в стране в 1930 г. (год, который Н.В. Петров называет переломным). Да, в официальной литературе советского времени принято считать годом Великого перелома 1929 год; одноимённая статья Сталина к ХII годовщине Октября («Правда», 7 ноября 1929 г.) – декларация решительного наступления социализма на капиталистические элементы города и деревни; но, по Н.В. Петрову, воплощение в жизнь означенного курса началось в следующем году.

Именно к этому времени практически завершена административно-территориальная реформа в СССР. Губернии, волости, уезды (наследие царского режима) окончательно упразднены; затем ликвидированы и округа, советские уже новообразования: их создание началось в 1923 г. и продолжалось до 1929 г.; 15 августа 1930 г. почти все округа были ликвидированы (Постановление ЦИК и СНК СССР от 23 июля 1930 г.), а районы уже непосредственно подчинялись областным, краевым или республиканским Советам. Основная мотивация – разукрупнение подчинённости: после образования СССР началось укрупнение единиц административно-территориального деления; к 1930 г. стали очевидны трудности управления такими крупными административными единицами. (Параллельно существовала система военных округов, что, впрочем, не создавало ощутимых проблем: «Сначала, – по Н.В. Петрову, – было полпредство ВЧК по Северо-Западу России, а потом всё это превратилось в полпредство по соответствующему военному округу».). Проблемы были в другом.

«Вы можете представить себе, – говорит Н.В. Петров, – что такое была, например, территория, которая к середине 1930 г. называлась Сибирским краем? Она была разделена летом 1930 г., точнее, 30 июля, на Восточно-Сибирский край и Западно-Сибирский край, но, тем не менее, это оставались по-прежнему огромные территории. Скажем, какое расстояние было от Иркутска до Красноярска и насколько трудно было достигнуть ряда районных центров?.. (Расстояние между этими городами – более тысячи километров по современной автомобильной трассе).

Каким же изменениям подверглась административная система органов ОГПУ – система, которая самым непосредственным образом находилась в зависимости от административно-территориальной реформы? Изменения коснулись именно Особых отделов – в органах госбезопасности на транспорте и в армии подчинённость сохранила принципы экстерриториальности.

Полпредства карательных органов, возникнув в стране в 1921 г., так и существовали год за годом: полпредства ВЧК, ГПУ, ОГПУ… На 1 октября 1930 г. насчитывалось 20 полпредств ОГПУ. На низшей ступени функционировали райотделы (для крупных районов), а в более мелких – районный уполномоченный, в подчинении которого – 2-3 сотрудника; а бывало, что и никого в подчинении у этого уполномоченного по району не было. В итоге, по словам Н.В. Петрова, райотдел оказывался довольно слабым звеном в системе.

Что касается численного состава организации, именуемой ОГПУ, то на 1 октября 1930 г. Н.В. Петров насчитывает – в целом по стране, после всех территориальных преобразований – 22185 штатных единиц (сюда включены сотрудники ОГПУ автономных республик и областей; национальных округов и отделов; особых отделов военных округов и флотов; полевых особых отделов; отделов дорожно-транспортных; разумеется, районные уполномоченные; наконец, учащиеся Центральной школы ОГПУ: Н.В. Петров оценивает количество курсантов на тот момент в 5 тысяч человек).

Итак, 22 тысячи чекистов на 1930 г. (а в 1937 г., уже в НКВД, по данным Н.В. Петрова, их было немногим больше – порядка 25 тысяч)… Затруднительно ответить на вопрос: много это или мало для страны, находящейся в постоянной и яростной схватке с врагом внешним и внутренним; в годы великого перелома и великих свершений…

Важное новшество начала 30-х годов – организация, согласно Постановлению Совета Труда и Обороны от 5 июня 1929 г., МТС (Машинно-тракторных станций). И сразу дилемма: колхозам необходима сельхозтехника, но колхозная собственность не являлась государственной… В итоге решение нашлось: тракторы, комбайны, сеялки-веялки и проч. отдавались колхозам в аренду – МТС в этой схеме была арендодателем, представителем государства. Работники МТС считались госслужащими и обладали (в отличие от колхозников) вполне ощутимыми льготами.

Далее, с точки зрения власти, встала задача контроля этих новых, только родившихся отношений («трактор – колхозник»); так появилась позиция «заместитель начальника политотдела МТС по работе ОГПУ». Трудовые обязанности этого сотрудника вычисляются просто: агентурно-осведомительская и оперативная работа среди персонала МТС; выявление различных происшествий, напоминающих вредительство: порча техники, кулацкие выходки, – словом, разного толка контрреволюция.

Параллельно в стране организовывались совхозы (государственные, в отличие от колхозов, предприятия); нелепо было бы предполагать, что кадровый состав руководства каждого совхоза не укреплялся должностью заместителя начальника политотдела совхоза, тоже по работе ОГПУ. «Так что, если случится вам листать биографию чекиста, – говорит Н.В. Петров, – не удивляйтесь, если увидите сведения, что такой-то в такие-то годы трудился в должности, например, замначальника политотдела мясомолочного совхоза (или, допустим, рыболовецкого). По уровню занимаемой должности этот замначальника соответствовал начальнику райотдела или райуполномоченного ОГПУ; ни к рыбе, ни к мясу прямого отношения они не имели».

В дальнейшем, начиная с 1935 г., подобные должности упраздняются; за машинно-тракторными станциями, колхозами и совхозами присматривали теперь из райотделений и райотделов.

Все эти новшества, вкупе с вливанием милиции, а также пожарной охраны в состав ОГПУ, внесли существенный вклад в организационно-штатные изменения структуры ведомства. Плюс к тому, с 1931 г. возник ещё Комитет Резервов, где заместителем председателя бы назначен Г.Г. Ягода; задача этого новообразования – правдами и неправдами выманить у крестьянина как можно больше хлеба в закрома родины. Говоря о созидательном колхозном строительстве начала 30-х годов, Н.В. Петров отмечает, что «это было партийно—феодальное управление страной, когда крестьянин становился практически полностью крепостным».

Далее от хлебной проблемы разговор естественным образом переходит к другой, не менее для того времени актуальной. Денежная реформа 1922–1924 гг., проводимая наркомом финансов Г.Я. Сокольниковым, была направлена на укрепление рубля, к этому времени обесценившегося в 50000 раз. В результате был установлен Золотой стандарт, выпускались так называемые золотые червонцы; в свободном обращении находилась серебряная монета. Начиная же с 1931 г. мелкие монеты чеканятся из никеля, а серебряные, припрятанные населением (начали прятать уже в 1929 г.), стали изыматься.

«Тройки», созданные при полпредствах ОГПУ в 1930 г., приговаривавшие к расстрелу крестьян и прочих недовольных советской властью, решали вопросы и по изъятию у граждан серебряной мелочи. Сколько же нужно было хранить у себя этой серебряной мелочи, чтобы при изъятии получить ВМН? «Килограмм – и вы приговаривались к расстрелу». (Н. В. Петров). «Но, как бы ни пугали расстрелами, люди мелочь всё равно прятали» (он же).

Возвращаясь к теме раскрестьянивания, лейтмотиву того времени, Н.В. Петров отмечает, что с самого начала, с момента принятия решения о проведении массовой операции по выселению зажиточных крестьян, по созданию колхозно-совхозного строя возникли проблемы, которые первым увидел (почувствовал?) Сталин. 2 февраля 1930 г., следуя известному Приказу ОГПУ, началась кампания по ликвидации т.н. контрреволюционного крестьянского актива; лагеря, ссылки, расстрелы – согласно квотам, выделенным по областям… А за пару дней до этого Сталин пишет: «Считаем нецелесообразным и неправильным превращение конкретной и совершенно определённой директивы ЦК о кулаке из предмета претворения в жизнь в предмет широкой агитации хотя бы среди актива чекистов». Что же вызвало беспокойство?

Особенностью именно этого витка репрессивной политики были невиданные ранее размах и масштаб; кроме того, это реально была уже война с собственным народом. И тут обнаружилось, что красноармейцу, участвующему в операциях по выселению, вовсе не всегда по душе подобного рода деятельность – ведь сам он, в конце концов, простой деревенский парень; более того, даже чекисты, и те оказались не вполне свободны от подобного рода человеческих предрассудков… В мае 1933 г. полпредства получили указание не выносить смертные приговоры на заседаниях «троек»; «тройки» оставались как вспомогательный репрессивный инструмент (исключение – Дальневосточный край). Тогда же, в мае, принято решение, предписывающее широкие операции по выселению больше не производить. Но, что случилось, – уже случилось: к 1933 г. было арестовано порядка полумиллиона человек: количество высланных к середине 30-х годов Н.В. Петров оценивает в 1-2 миллиона. (Точному учёту данные не поддаются).

В эти же годы продолжалась реорганизация агентурно-оперативной работы: тому свидетельство – многочисленные приказы и директивы (пример: Приказ от 8 декабря 1932 г. «Об агентурно-оперативной работе в деревне). А Приказ от 14 апреля 1934 г. «О работе с агентурой и борьбе с предательством среди неё» уже одной своей формулировкой представляет картину под иным углом зрения. Появилось, в частности, такое понятие, как персональная ответственность чекиста – за тех агентов, которые работают под его руководством.

Выяснилось, резюмирует Н. В. Петров, что «единственный способ контроля над страной – это создание абсолютной полицейщины, или, как писал Достоевский, – шпионства среди народа; все друг на друга доносят, все друг за другом следят».

…В картину трудовых будней сотрудников ОГПУ начала 30-х годов вносит приятное разнообразие информация о том, что в те годы на Лубянке существовал чекистский кооператив: акционерное общество «Отель», в подчинении которого – гостиница и ресторан «Метрополь»; также и ресторан «Савой» (последний, собственно говоря, и сегодня, после всех исторических катаклизмов, существует на карте Москвы и предлагает гостям блюда европейской и национальной, из печи, кухни). Чекистский кооператив прекратил своё существование в середине 30-х. «Сотруднику НКВД, –

подводит черту Н.В. Петров, – не пристало участие в сомнительных торговых комбинациях». Времена изменились, тема была закрыта.

Лекция, как часто бывает у Н. В. Петрова, в дальнейшем протекает в русле свободного разговора. Об Н.С. Хрущеве и о предполагаемых цифрах (в миллионах) жертв политических репрессий за период 1925–1953 гг.; о грубовато-наивных фальсификациях при подсчётах; сколько-то из этих жертв не политические, а, предположим, валютчики – снимается некоторое количество (и опять в миллионах).

О том, с какими трудностями сталкивается исследователь того времени, собирая информацию о сотрудниках госбезопасности по газетным, тех времён, публикациям: «Понимаете, – говорит Н.В. Петров, – не принято было печатать инициалы».

Наконец, разговор о Катыни. О массовых расстрелах польских граждан в апреле-мае 1940 г., захваченных силами РККА в сентябре 1939 г. и заключённых в лагеря НКВД (Козельский, Осташковский, Старобельский)… Н.В. Петров рассказывает, как создавалась его книга «Награждены за расстрел. 1940 год» (2016). С какими трудностями он столкнулся, и как ему, собирая по крохам информацию, в итоге удалось решить эти трудности. В списке расстрельщиков не осталось ни одного пробела. 125 персонажей имеют ФИО, биографическую справку, фото.

«Я потрудился, а это было непросто, и собрал сведения практически о каждом из них».