Двадцать третья лекция курса «Истории советских спецслужб» неожиданным образом начинается с поэтической викторины. Н.В. Петров предлагает слушателям назвать автора строк:

Сломилась ночь, в окне синея

Из-под задёрнутых гардин.

И он один остался с нею,

Один

Со смертью на один…

Ситуацию разгадали (чуть выше, в цитате, была подсказка: кремлёвские коридоры); даже отметили, что в детали вкралась ошибка (поэт ориентировался на официальные источники); имя автора пришлось озвучить (Александр Твардовский, «За далью – даль»).

Действительно, вовсе не в Кремле произошло судьбоносное событие: последний раз Сталин принимал посетителей в кремлёвском кабинете 17 февраля, «этот факт зафиксирован в Журнале посещений» (Н.В. Петров). А 28 февраля – последняя встреча с руководящими товарищами (Маленков, Булганин, Хрущёв и Берия: и. о. Сталина по второстепенным вопросам); и встреча как раз проходила в Кунцево, на Ближней даче, и разъехались товарищи в воскресенье, 1 марта, под утро. «Примерно можно восстановить, какие вопросы тогда обсуждались; трудно, но можно» (Н.В. Петров).

В правительственном сообщении о болезни Вождя (опубликовано 4 марта 1953 г. в газете «Правда») сказано, однако, что «кровоизлияние, захватившее важные для жизни области мозга» произошло в «московской квартире» И.В. Сталина. То есть в месте действия – очевидная подтасовка. (Если отмести в сторону различные теории заговора, возникает немудрёная мысль: не для придания ли трагической ситуации большей символичности и значительности? Всё-таки, Москва, Кремль центр всея земли.

Что касается некоторого сдвига во времени: Сталина нашли в беспомощном состоянии, по показаниям охранников, поздно вечером 1 марта, а в сообщении сказано «в ночь на 2 марта», т. е. тут вопрос в паре часов, не принципиальный.

Разумеется, с точки зрения своевременного оказания медицинской помощи были совершены грубые нарушения: только утром 2 марта начали собираться медики, а инсульт случился накануне вечером (часы, остановившиеся, видимо, вследствие удара при падении тела, показывали 18:30)… Был бы Сталин, полетели бы многие головы обвинённых в преступной халатности и связях с «Джойнтом», но Сталина практически уже не было.

Н.В. Петров предполагает, что в этой несогласованности действий (или бездействии) персонажей, окружающих И.В. Сталина в последние часы его жизни, главную роль сыграл страх. Подробнее: страх сделать хоть что-то несогласованное, несанкционированное, самостоятельное, сковывал всех в окружении Сталина: от охраны, которая вообще не была обучена тому, как действовать в экстренных ситуациях, до высоких лиц, членов Бюро Президиума ЦК: они тоже, как малые дети при умирающем отце, трепетали, не зная, что предпринять, и вдвойне трепетали, боясь, что грозный отец встанет и им покажет

И только про Л.П. Берию можно предположить, что он-то как раз понял: теперь, похоже, пришло время ему перестать бояться. Ведь Сталин, по выражению Н.В. Петрова, «великий мастер иезуитских ходов», играл с Берией, как кот с мышью: вот щедрые награды за созданную (и уже наконец годную к использованию) атомную бомбу – и тут же, на следующий день, – Постановление о мингрельской националистической группировке в ЦК компартии Грузии (по стилистике очевидно, что текст просто надиктован Маленкову Сталиным). Так что, как ни хитёр и коварен Берия, но где ему было до Сталина… И вот – кончился Сталин.

Многие мемуаристы пишут, что он будто бы говорил членам Президиума ЦК: “Я вас всех спас”. —Это, действительно, фраза, которую Берия мог сказать» (Н.В. Петров). Но, по мнению Петрова, эта крайне неосторожная фраза не несёт в себе иного смысла, кроме очевидного: Берия с Маленковым прибыли на Ближнюю дачу первыми, причём, будто нарочно, с опозданием в несколько часов; приехали, посмотрели и уехали, оставив умирающего умирать – без медицинской помощи.

Закрывая тему разнообразных высказываний по поводу отравления и проч., Н.В.Петров говорит: «Ну, не было в Кремле шекспировских страстей. То есть, по накалу, может, и были, но не по методам. И не было особенной борьбы за власть. Ни в каждом в отдельности, ни в коллективе (руководства страны) не было нужной концентрации злой воли».

Из объяснительной записки С.Д. Игнатьева, (в 1951–1953 гг. министр государственной безопасности СССР, сменил Абакумова): «Вы политические слепцы, бонзы, а не чекисты, с врагами так нигде не поступали и не поступают, как поступаете вы». «Я не проситель у МГБ. Я могу и потребовать, могу и в морду дать, если вами не будут выполняться мои требования, мы вас разгоним, как баранов». «Если не вскроете террористов, американских агентов среди врачей, то будете там же, где и Абакумов»…

А с «Делом врачей» сразу возникли проблемы. В первые дни народ был растерян: только-только разоблачили (почти) огромную вредительскую организацию – а тут умирает первый пациент страны. Значит, не всех арестовали и всё-таки дотянулись убийцы в белых халатах до нашего любимого вождя, И.В. Сталина… Дальше – больше. Л.П. Берия, объединивший МГБ и МВД и ставший очень большим начальником, первым делом прекращает «Мингрельское дело» (как самое родное и близкое), затем освобождает чекистов, например, Н.И. Эйтингона (с октября 1951 г. арестован по «делу о сионистском заговоре в МГБ»); ему, как безвинно пострадавшему, была по распоряжению Л.П. Берии выплачена даже компенсация в размере 35 тыс. рублей; с мая 1953 г. назначен замначальника 9-ого отдела МВД; в августе 1953 г. вновь арестован (уже как член “Банды Берии”). Что касается проф. П.А. Шария, арестованного по «Мингрельскому делу», он «вообще был освобождён начальником внутренней тюрьмы МГБ, полковником А.Н. Мироновым, по первому окрику Берии». (То есть, до постановления о прекращении дела).

Но народ, может, и не очень был в курсе этих дел и этих имён. А вот Лидия Тимашук… В период раскручивания «Дела врачей» имя Л. Тимашук приобрело огромную популярность. 20 января 1953 г., Указом Президиума Верховного совета СССР Л.Ф. Тимашук награждена орденом Ленина «за помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц». «Лидия Федосеевна стала близким и дорогим человеком для миллионов советских людей», – так закачивается статья в «Правде» месяц спустя; название статьи: «Почта Лидии Тимашук». А ещё через месяц с небольшим, 4 апреля 1953 г., та же «Правда» сообщает советским гражданам об отмене Указа о награждении Л.Ф. Тимашук орденом Ленина… Н.В. Петров называет Лидию Тимашук «несчастным человеком, жертвой системы»; ровно те же слова можно сказать и о многомиллионном народе, которого не просто смертельно запугали, но и в конец запутали.

«Ходынка» – это давка в толпе, сопровождающаяся жертвами и увечьями. Слово стало нарицательным после того, как 18 мая 1896 г. на Ходынском поле под Москвой, в ходе «народных гуляний», погибло более 1000 человек(коронация Николая II). К пышным и торжественным похоронам Сталина слово «ходынка» имеет самое прямое отношение, однако, до сих пор у нас нет адекватных сведений о количестве жертв. В своё время Н.С. Хрущёв озвучивал в одном из интервью число погибших: 108 человек. Согласно работе, проведённой сотрудниками «Мемориала» в ГАРФе, число погибших – 250 человек (но здесь учтены данные только одной из больниц – по материалам «скорой помощи» в СКЛИФе (НИИ им. Н.В. Склифосовского).

Мне непонятно – говорит Н. В. Петров, – почему члены Президиума ЦК этим вопросом не поинтересовались. Обычно, если происходят такие события, рано или поздно от московской милиции и от МВД должна была лечь на стол членов Президиума ЦК записка, где было бы сказано, что во время похорон, прощания с товарищем Сталиным, к сожалению, на Трубной и в ряде переулков случилась давка, погибло столько-то людей. Никто не видел никогда такой записки. Была ли она? Я понимаю, что нельзя утверждать, что такой записки не было, но она не выявлена, её ни один историк не нашел, её искали».

Ну да, соответствующее ведомство (при царе-батюшке) подсчитало, а в советское время не удосужились. Видимо, было не до того.

А до чего было дело? Менялась власть, распределялись роли и должности; в то время, когда доктора ещё занимались своим самого высокого ранга пациентом, 5 марта, в 8 часов вечера, уже проходило срочное заседание (Верховного Совета и членов ЦК КПСС), уже конструировалась новая командная верхушка страны. Впрочем, играли на прежнем поле и известные уже игроки: так, В.М. Молотов снова получает пост министра иностранных дел, а К.Е. Ворошилов становится Председателем Президиума Верховного Совета СССР (с точки зрения Н.В. Петрова, «должность, хоть и декларативная немного, но важная»; достаточно назвать преемника – Л.И. Брежнев).

Что касается Л.П. Берии, то он, ставший 5 марта 1953 г. главой репрессивного сверхминистерства, чувствует себя более чем уверенно, априори считая, что теперь-то настало время ему не бояться. И эта его убеждённость, эта вера в собственную всесильность привели к тому, что он с самого начала повёл себя не как равный среди других, а как среди равных первый. Между тем власть ведь принадлежала не ему, а Г.М. Маленкову; именно Маленков, Председатель Совета Министров СССР, сменил И.В. Сталина на этом посту (того же 5 марта). Словом, Берия совершает за три коротких месяца своего триумфа ряд тактических, одна за другой, ошибок. И даже его благожелательный шаг практически по отношению к каждому (пример: Полина Жемчужина, жена В.М. Молотова, освобождена из ссылки) никем из руководящей верхушки не засчитывается ему в плюс – а ведь, казалось бы, «все они должны были сказать: “Нормально, Берия, правильно действуешь, в нужном направлении; восстанавливаем законность”»(Н.В. Петров). Ведь он даже не считал нужным советоваться с членами президиума ЦК. Ну, хорошо, амнистия – это, можно сказать, его сфера деятельности (более миллиона заключённых были освобождены; разумеется, уголовники); но ведь он, Берия, занялся и вопросами внешнеполитическими… Он, получается, недооценил опасность, исходящую от своих коллег, членов Президиума ЦК; последние же, напротив, вполне оценили опасность, исходящую от Л.П. Берии: ведь сталинской когорте было прекрасно известно, от кого следует ждать беды: от того, кому подчинён аппарат ГБ.

И никому Берия, на самом деле, не нравился; не было у него своих людей: не было сторонников, не было соратников… А врагов было немало, и нажил он их быстро. В итоге 26 июня 1953 г. Л.П. Берия был арестован. В Кремле, на заседании Президиума ЦК, группой военных во главе с Г.К. Жуковым (к этому моменту – первый заместитель министра обороны СССР).

Материалы к лекции