Четвёртая лекция «Истории советских спецслужб» открывается темой «Соловки». Соловки, по выражению Н.В. Петрова, стали «своего рода визитной карточкой наступившей эпохи». И, хотя места изоляции для тех, к кому новая власть имела претензии, уже к этому моменту были известны – Верхнеуральский, Суздальский, Тобольский, Челябинский и Ярославский политизоляторы существовали с 1921 г.; 14 мая 1925 г. вошли в подчинение тюремному отделу ОГПУ; позднее, в 1935 г., переименованы в тюрьмы НКВД – именно слово «Соловки» стало именем нарицательным, И в жизни, и в литературе.
«Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки!» – цитирует Н.В. Петров булгаковский текст.
«В Соловецкие лагеря ОГПУ заключаются лица, направленные туда исключительно распоряжением ОГПУ для отбытия наложенного на них судебными или административными органами наказания или срока изоляции». (Из утверждённого коллегией ОГПУ Положения, 3 марта 1924 г.).
Расположенное на территории архипелага Соловецких островов в Белом море, это исправительно-воспитательное новообразование более всего подходило именно для изоляции «особо вредных государственных преступников, как уголовных, так и политических, деяния коих принесли или могут принести существенный ущерб»… Бежать с Соловков удалось единицам.
Система Соловецких лагерей включала пять отделений и пересыльный пункт, т. н. Кемперпункт. Это страшное место отражено во многочисленных мемуарах; разумеется, и в «Архипелаге ГУЛАГ» А.И. Солженицына.
Управление Соловецкими лагерями особого назначения (УСЛОН) размещалось там же, на острове Соловки; общее же руководство деятельностью лагерного архипелага осуществлялось из Москвы – куратором Соловков был Г.И. Бокий, член коллегии ОГПУ, начальник Спецотдела ВЧК–ОГПУ–НКВД (защита секретной информации, вопросы шифрования и дешифрования сообщений).
На лекции, как зачастую случается у Н.В. Петрова, отвлеклись от сухой теории: личность Глеба Бокия, по мнению присутствующих, того заслуживала. Бокий был известен своими научными увлечениями: в его отделе существовали лаборатории, привлекались учёные для различных теоретических разработок… Но то, что Г.И. Бокий имел склонность к мистике и оккультизму, увлекался паранормальными явлениями, снаряжал экспедиции на поиски мифической Шамбалы – подобные интригующие сведения Н.В. Петров считает художественным вымыслом.
Заодно вспомнили Блюмкина: он ведь тоже бывал на Тибете…Но ведь куда только не ездил, где только не бывал, какие и от кого только не получал задания Я.Г. Блюмкин (1900-1929), с кем только не водился этот «Человек, среди толпы народа Застреливший императорского посла» (Ник. Гумилев, «Мои читатели»)… В 29 лет его чрезвычайно богатая событиями жизнь закончилась приговором к высшей мере наказания (власть, похоже, устала от Блюмкина; к тому же и «связь с Троцким»).
Здесь, в четвёртой лекции курса, впервые появляется Сталин как участник происходящих событий. В 1922 г., на Пленуме ЦК ВКП(б), И.В. Сталин был избран Генеральным секретарем партии большевиков. Пройдёт немного времени, и Сталин займёт соответствующую своему имени позицию в государстве; но в 1922 г., отмечает Н.В. Петров, это была сугубо техническая должность. И.В. Сталин был просто секретарём, в обязанности которого входила подготовка материалов для заседаний Политбюро (правда, в его подчинении был аппарат, он был Генеральным секретарём). И уже вскоре после вступления в должность Сталин сумел организовать переписку между органами ГПУ и Кремлём так, что любое письмо, касающееся вопросов политических, оказывалось в первую очередь на его столе, в его кабинете, по адресу: Воздвиженка 5. Начало было положено.
…История органов госбезопасности, как, впрочем, и любая другая история, не стоит на месте:
23 октября 1923 г. ГПУ выходит из подчинения НКВД, переименовывается в ОГПУ и становился фактически союзным органом, который подчиняется Совету народных комиссаров (но это на бумаге, замечает Н. В. Петров; фактически же – непосредственно Политбюро ЦК КПСС);
28 марта 1924 г., согласно утверждённому Президиумом ЦИК СССР «Положению о правах Объединённого Государственного Политического Управления в части административных высылок, ссылок и заключения в концентрационный лагерь», – существенно расширяются возможности репрессивной деятельности. Так, дополнительно к коллегии ОГПУ, образуется Особое совещание (ОСО) при ОГПУ. (Просуществовало до 1934 г.)
Среди многочисленных пунктов Положения (во всех случаях срок не более 3 лет) особенно примечателен пункт о Праве высылки за границу Союза ССР (те же 3 года).
Известен случай с Исайей Лежневым, первым издателем «Белой гвардии» Михаила Булгакова. 11 мая 1926 г. И.Г. Лежнев был арестован ОГПУ и приговорён к высылке за пределы СССР сроком на 3 года за «участие в контрреволюционном заговоре»…а в 1930 г. вернулся на родину.
К этому времени встал вопрос о повышении уровня внутренней дисциплины в органах ОГПУ. Существовали литературные салоны, высокопоставленные чекисты любили вращаться в этих кругах; возможно, не только слушали разное, но и болтали лишнее.
Был издан ряд документов: в частности, Приказ 1923 г. – в котором запрещалось давать какие бы то ни было сведения о работе Организации вообще любому печатному изданию. Только централизованным образом.
Н.В. Петров обращает внимание на Письмо Ф.Э. Дзержинского В.Р. Менжинскому о проведении чистки в органах ОГПУ. 31 марта 1924 г.
В начале письма сформулировано: «Необходимо составить в Центре высокоавторитетную тройку из лиц, знающих наше дело»; далее, по пунктам, что, собственно, надо выяснить про сотрудника:
среда и лица, среди которых живёт и с которыми связан сотрудник; семья; болтливость сотрудника, выпивает ли и если да, то с кем; берёт ли на дом дела и документы; как хранятся они здесь; спаянность и близкая жизнь сотрудников вне работы; где живут – в общежитии или отдельно; падок ли к бабам или падка ли к мужчинам; интеллигент или рабочий; кого (из личной жизни) знает из враждебно к нам настроенных; родственники – враги наши, члены чужой партии; ходит ли в увеселительные места; наконец, кого из врагов Советской власти изобличил сам, помимо даваемых ему дел.
(То есть о сотруднике ГПУ полагалось знать решительно всё, и чистке подлежали все без исключения сотрудники ведомства).
О том, что такое «Оперативная игра» в работе спецслужб, Н.В. Петров рассказывает особенно увлечённо, а аудитория не менее увлечённо слушает. Наиболее известны два эпизода (см. многосерийные киноленты «Операция “Трест”» (1967) и «Синдикат–2» (1981, ремейк фильма «Крах», 1968).
В результате этих двух игр-провокаций (многоступенчатые операции, разрабатывающиеся не один год) удалось обмануть, выманить и доставить в СССР британского разведчика Сиднея Рейли и Бориса Савинкова, в прошлом русского революционера, одного из лидеров партии эсеров, в эмиграции ставшего заметным антибольшевистским деятелем. Оба давали показания на Лубянке, оба проявили готовность к сотрудничеству, оба погибли. С. Рейли был убит 3 ноября 1925 г. в Сокольническом парке (его выводили на прогулки); Б. Савинков выбросился из окна на Лубянке, в присутствии трёх, по крайней мере, чекистов (официальная версия).
В рамках Операции «Трест» заманивали в страну и В.В. Шульгина, причём дважды: Шульгин многие годы фанатично искал любимого сына, пропавшего в 1920 г. в Крыму.
Что касается вообще присутствия «оперативных игр» в деятельности российских спецслужб, Н.В. Петров обращает внимание на то, что они существовали уже при Ленине (т. н. Заговор послов) и были в ходу вплоть до хрущёвских времен. А в более поздние времена, похоже, приобрели менее демонстративный характер.