КГБ в период десталинизации

Двадцать шестая лекция курса «Истории советских спецслужб»: кончилось время Берии, началось время Серова. Какой вклад привнёс первый председатель КГБ в деятельность нового органа, рождённого совместными усилиями партии и правительства; что происходит за годы с 1954-го по 1958-ой в стране и в Комитете госбезопасности?

Легко сказать, что кончилось время Берии. По большому счёту, отголоски былых времён (от начала начал, от первых шагов ВЧК на поле брани с внутренним врагом – контрреволюционером и саботажником) всё звучат и звучат: и в советско-российской повседневности, и в работе спецслужб, хоть и произносится чекистами периодически сакраментальная фраза: «Мы теперь стали другие»…

Открывается лекция демонстрацией на экране совместного снимка И.А. Серова и Г.М. Жукова: два человека, облачённые властью и очевидно находящиеся в дружеских отношениях, запечатлены на фоне миролюбивого и уютного (не дачного ли?) пейзажа.

«Их союз, истоки которого – Германия, 1945–1946 гг., отчасти определил и гонения, которые не миновали обоих в сталинское время, мы об этом уже говорили», – напоминает аудитории Н.В. Петров. Совместная деятельность в СВАГ (Советская военная администрация в Германии); совместный досуг: «Жуков и Серов были большими друзьями, постоянно ездили на охоту» (из показаний секретаря Серова, В.М. Тужлова, арестованного по распоряжению В.С. Абакумова, неутомимо собиравшего материал на врага своего)…Далее судьбы шли параллельными курсами: Серов с июня 1954 г. – председатель КГБ, Жуков с февраля 1955 г. – министр Обороны СССР; затем случилось известное: Пленум ЦК (октябрь 1957 г.), снятие Жукова с поста министра и отставка. Что касается Серова, то с ним, говорит Петров, «то же самое произошло, только чуть позже и не так поначалу драматично».

По мнению Н.В. Петрова, впрямую превратности их судеб не были связаны; но, после отставки Жукова, тень недоверия легла уже и на Серова. Главное, оба они слабо понимали расклад сил в высшем партийном руководстве. При этом Серов, в отличие от Жукова, вполне готов был перестроиться и подладиться… «В конце концов, однако же, вышло так, что Серов, хотя и действовал сообразно тому, как ему подсказывало чутьё чекиста и коммуниста, всё-таки был для органов госбезопасности человеком уже вчерашним», – подведёт Н.В. Петров итог чекистской карьере И.А. Серова.

Однако, назначенный на пост председателя КГБ в 1954 г., он в течение четырёх лет работал, можно сказать, плодотворно. «В принципе, несмотря на то, что мы сейчас будем говорить о некоторых зигзагах в карательной политике, в целом качество следственной работы при Серове в органах госбезопасности неуклонно росло». Каковы, по Петрову, критерии оценки качества? В данном случае предлагается ориентироваться на такой показатель, как необоснованные аресты.

Из приведённой статистики следует, что в 1956 г. из возбуждённых уголовных дел было прекращено 7,35%, то есть это довольно высокий процент закрытых дел по неподтверждённости обвинений. В 1957 г. процент таких дел составил 2,5%. Соответственно, в 1958 г. это уже было всего-навсего 1,92%. То есть, уменьшается именно количество уголовных дел, вначале возбуждённых (необоснованно), а затем закрытых.

Казалось бы, деятельностью во благо было и уничтожение огромного массива архивных документов (Серов докладывал в ЦК об этой работе, целью которой было «снятие пятна политического недоверия с честных советских граждан»; по итогам чистки – более чем с 6 000 000 человек). Однако, поясняет Петров, всё не так просто. Например, остарбайтеры (те, кто был угнан в Германию), или находившиеся на оккупированной территории, или вернувшиеся из плена или окружения и подвергнутые фильтрации, – эти категории уже проверенных, то есть, казалось бы, честных граждан всё равно оставались на подсобном оперативном учёте. Н.В. Петров рассказывает:

«Одно из таких дел я, например, смотрел; вижу – претензии к человеку закончились в середине 1950-х. Всё в порядке, человек работает, вроде не ограничен в правах; но вдруг – переписка по делу, и выясняется, в связи с чем это дело поднималось из архива. Там сказано чётко: “В связи с заявлением о включении в делегацию на выезд в туристическую поездку в Болгарию”. Казалось бы, что за повод: Болгария, но, тем не менее, это дело могло послужить основанием для отказа. А могло не послужить. Сведения поступали в выездные комиссии (при райкомах); там, соответственно, и принималось решение… Так что, кто бы что ни говорил, что вот, пришла новая эпоха, с честных людей сняли клеймо и несправедливые обвинения, так-то оно так, а хвост всё равно тянулся», – заключает Н.В. Петров.

Далее, отвечая на вопрос, что ещё, кроме картотек, было уничтожено, Петров поясняет, что «уничтожались отдельные категории архивно-следственных дел, которые не касались вариации статьи 58 (например, на административно выселенных). Также известно, что Кобулов в 1939–1940 гг. уничтожил какие-то дела, которые взял к себе и больше их никто не видел… Но здесь частный случай; как правило, дела по ст. 58 так или иначе сохранились».

Говоря о потерях, постигших исследователя отечественной культуры ХХ века вследствие вот этой самой расчистки кагэбэшных архивов, Петров называет имена, оперативные дела по которым были уничтожены: А.А. Ахматова (дело оперативной разработки в 3-х тт.); М.М. Литвинов (огромное многотомное дело); А.И. Солженицын, А.Д. Сахаров, В.Н. Войнович… (их дела уничтожены позже – в 1989 г., но согласно разработанным еще при Серове нормативам). «В принципе, когда писались эти приказы, – поясняет Петров, – имелось в виду следующее: дела, представляющие историческую и культурную ценность, должны сохраняться… Увы. Сохранялись разработки подозреваемых в шпионаже; хранились истории, связанные с “оперативными играми”, то есть те дела, что имели ценность с точки зрения госбезопасности».

Уже говорилось о снижении показателей числа арестованных по т. н. контрреволюционном делам при Серове, однако 1957 год выбивается из общей картины всплеском репрессий. Причина очевидна: венгерские события, 23 октября – 9 ноября 1956 г. (в советских источниках именуется «контрреволюционный мятеж», в постсоветских – «венгерская революция 1956 г.»). Дальше всё закрутилось: и внутри страны, и за её пределами. КГБ направляет в ЦК письмо об активизации националистических элементов, особенно за счёт лиц, вернувшихся из мест заключения. И.А. Серов предлагает выделить в распоряжение КГБ мобильные войсковые отряды для наведения порядка… (речь о Прибалтике, Украине, Закавказье). Военная операция по свержению правительства Имре Надя (т. н. Операция Вихрь) разрабатывается Жуковым.

19 декабря 1956 г. ЦК направляет в партийные органы письмо «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских враждебных элементов». (Согласно циркуляру, приложенному к письму и разосланному в местные органы КГБ, предлагалась переориентация с профилактики на аресты). При этом основной мишенью данного письма являлись не просто какие-либо антисоветские элементы, но, в первую очередь, молодёжь, «которая наиболее подвержена ревизионистским взглядам, студенчество, а также творческая и научная интеллигенция».

Из примеров молодёжных выступлений и реакции на них карательных органов – громкое (но далеко не единственное) «Дело Краснопевцева» – выпускники истфака МГУ, среди них два кандидата исторических наук и два аспиранта (М.С. Гольдман, В.М. Козовой, Л.Н. Краснопевцев, В.Б. Меньшиков, Н.Г. Обушенков, Н.Н. Покровский, Л.А. Рендель, М.И. Семененко, М.А. Чешков). Оппозиционеры вели теоретические разговоры, ставя целью борьбу против сталинского социализма, а также за открытость политических дискуссий и демократическое принятие государственных решений. 12 февраля 1958 г. приговорены к длительным – от 6 до10 лет – срокам заключения. «На этом примере мы видим явное объяснение тому, почему аресты в 1957 г. и обвинения по делам в контрреволюционных преступлениях в четыре раза превышают аналогичные показатели 1956 г.» (Н.В. Петров).

Далее в лекции – смена руководства КГБ: на место И.А. Серова назначается (25 декабря 1958 г.) Александр Николаевич Шелепин (его век тоже будет недолгим, 13 ноября 1961 г., его сменит на посту председателя КГБ Владимир Ефимович Семичастный). Чем не угодил Серов ЦК партии? Вроде бы, мобильных взглядов был человек; всё делал, как надо… Но стало понятно, что Серов – человек прошлого; что «вокруг Серова так или иначе группируются какие-то недобитые сталинские кадры»…Разумеется, не обошлось без интриг, докладных записок, доносов. В этих делах отличился Михаил Петрович Маляров «Назначенный на должность начальника Следственного управления КГБ, с Серовым не сработался, и Серов довольно ловко от Малярова избавился», – поясняет Н.В. Петров. (М.П. Маляров вошёл в историю, однако, не этим, а тем, что в 1973 г., 16 августа, находясь в чине заместителя генерального прокурора СССР, вызвал Академика Сахарова «на беседу в форме предупреждения»). Разумеется, про Серова было что написать и что вспомнить. Кто как не он осуществлял под руководством Л.П. Берии массовые депортации? «А ведь в конце 50-х, – говорит Петров, – этот вопрос встал, что называется, в полный рост; уже многие народы были возвращены на места, откуда были высланы». (Информация шла в ЦК, например, от министра Н.П. Дудорова; впрочем, скорее это можно назвать напоминанием, поскольку вряд ли партия забыла о совсем недалёком прошлом деятельности спецслужб).

Завершая разговор о Серове, Петров ещё раз возвращается к «Запискам из чемодана»: «Чудесным образом обретённые дневники Серова, хотя и опубликованные не полностью и ненаучно, всё-таки представляют богатейший материал».

Начав сегодняшнюю лекцию с темы «Серов – Жуков», Н.В. Петров в заключительных минутах, создавая нечто вроде кольцевой композиции, вновь к этой теме возвращается. Но, поскольку в основной части речь шла в большой степени о первом председателе КГБ СССР И.А. Серове (что естественно), часть заключительная отводится именно маршалу Жукову Георгию Константиновичу (что придаёт общему рисунку повествования дополнительную гармонию). Маршал Жуков, обладатель великолепного, как говорят в народе, «иконостаса» на парадном мундире, судьбою своей во все времена так или иначе будоражил умы современников и потомков. Даже у великого поэта нашлись для него слова: «Сколько он пролил крови солдатской в землю чужую! Что ж, горевал? Вспомнил ли их, умирающий в штатской белой кровати? Полный провал…» (Иосиф Бродский, 1974).

На вопрос аудитории, был ли Маршал великим полководцем, Н.В. Петров комментирует: «Как полководец Жуков то считался великим, то не считался. Сначала у Сталина, потом и у Хрущёва, то есть дважды он попадал в опалу». На вопрос одного из слушателей: «Как Вы сами к нему относитесь?» Н.В. Петров высказывается достаточно определённо: «Могу сказать, что Жуков воевал, как умел, числом; он всё-таки воевал числом, а не умением, не жалел он солдат, и этот упрёк к нему остаётся. И я бы его не называл великим полководцем. Но народная молва…народ выстраивался чуть ли не в километровую очередь в 1969 году, чтобы купить его “Воспоминания и размышления” в книжном магазине на Арбате…. “великим полководцем” считает его народ».

В довершение картины жизни и судьбы Жукова Н.В. Петров пересказывает абзац из протокола обыска на даче в Сосновке: «…Изъятые предметы, всё опубликовано, вы читали, 156 обезьяньих шкурок…я вообще слабо себе представляю, зачем?.. Может быть, вспомнил детство – ведь с 12 лет отдан в ученье в скорняжную мастерскую».

Интересующихся профессиональными качествами Г.К. Жукова–военачальника Н.В. Петров отсылает к публикациям М.А. Гареева, генерала армии и военного историка. Что касается И.А. Серова, то в нём как в деятеле отечественных спецслужб Петров заинтересован, что называется, кровно (см.: Петров Н.В. Первый председатель КГБ Иван Серов. М., 2005).