Восьмая лекция курса «Истории советских спецслужб» открывается XVII съездом партии, которая всё ещё именуется ВКП(б) – в отличие от спецслужб, к этому моменту уже дважды поменявших название, и на очереди – очередная реформа… Прежде всего Н.В. Петров обращает внимание на тот факт, что на этом съезде, так называемом Съезде победителей (проходил с 26 января по 10 февраля 1934 г.), в составе ЦК присутствовали: Генрих Ягода, Николай Ежов, Лаврентий Берия. Первый в это время фактически возглавляет ОГПУ (в связи с затяжной болезнью В.Р. Менжинского); второй – цепкий партийный функционер, в 1933–1934 гг. входит в Центральную комиссию ВКП(б) по чистке партии, на съезде представляет Мандатную комиссию – в недалёком будущем сменит первого на посту; третий… за третьим чуть более отдалённая перспектива. Их совместное нахождение на главной сценической площадке (территория съезда) трудно назвать случайностью; здесь отчётливо видится твёрдая рука режиссера.
На съезде много говорилось о достижениях (в самых разных областях); среди недостатков отмечалась в первую очередь коллегиальность руководства – на смену ей предлагалось установить строгое единоначалие, усилить личную ответственность каждого руководителя за порученное ему дело – как по партийной, так и по советской линии… Само слово коллегия снималось с повестки дня.
Над Положением об НКВД работали с мая 1934 г., были многочисленные проекты (по свидетельству Н.В. Петрова, хранятся в архивах). Спрашивается, зачем нужна была вся эта работа; какова подоплёка в упразднении одной репрессивной структуры и создании на её месте другой?
«Теперь уже все признают, что наши успехи велики и необычайны», – слова И.В. Сталина на XVII съезде (отчётный доклад). Действительно, к этому моменту уже почти со всеми странами были установлены дипломатические отношения; с США – 16 сентября 1933 г., чуть ли не с последними из крупных держав. И в этой новой исторической реальности – положение, как говорится, обязывает – необходимо было придать СССР хотя бы внешний вид цивилизованности; органы ГПУ–ОГПУ со своими внесудебными тройками, расстрелами, со своей чрезвычайщиной уже достаточно себя скомпрометировали; – стали, что называется, мировым пугалом.
С марта 1934 г., по итогам съезда и с учётом принятых решений, работает комиссия по реорганизации ОГПУ в Наркомат; согласно постановлению ЦИК СССР от 10 июля 1934 г., создаётся НКВД – Народный комиссариат внутренних дел. Возникает вопрос к названию: почему не НКГБ, ведь к этой аббревиатуре так или иначе спустя некоторое время пришли? «Вот как-то тогда сразу не додумались», – комментирует ситуацию Н.В. Петров.
10 мая того же года умирает В.Р. Менжинский, открывая счёт уходу из жизни после тяжёлой и продолжительной болезни (формулировка, которая позже сопровождала в последний путь многих ответственных товарищей). Естественно и вполне ожидаемо, что на должность руководителя вновь созданного ведомства назначается Генрих Ягода, заместитель Менжинского и де-факто уже не один год обязанности руководителя исполняющего. Правда, фронт работ нового начальника существенно расширяется: в структуру НКВД на момент его образования, кроме Главного управления госбезопасности (ГУГБ), вошли ещё и рабочее-крестьянская милиция, и пограничная и внутренняя охрана, и пожарная охрана, и ЗАГСы; и, наконец и разумеется, ГУЛАГ (Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений).
Руководство ГУГБ (здесь все основные, на данный момент существующие оперативные подразделения бывшего ОГПУ; в последующие годы структура неоднократно реорганизовывалась) осуществляется непосредственно Г.Г. Ягодой, наркомом внутренних дел СССР.
Н.В. Петров, говоря о взлёте Г.Г. Ягоды в 1934–1935 гг., замечает, однако, что положение первого чекиста страны в это время уже вовсе неоднозначно. Лестница, по которой так триумфально совершал своё восхождение нарком НКВД Генрих Григорьевич Ягода, на самом деле уже вела его вниз, к потере всех чинов, званий, репутации и, наконец, жизни. Ибо был персонаж, который серьёзно и, как выяснилось, не без оснований, претендовал на его место: имя его – Николай Иванович Ежов. С виду товарищ был скромный, но в душе с большими амбициями. Любимец Сталина.
Известно, что в 1934 г., всё лето и часть осени, Н. И. Ежов находился за границей: лечился от каких-то не очень внятных болезней (анемия, упадок сил, нервное переутомление). «Похоже, переработался в 1933 г., когда возглавлял Центральную комиссию по чистке партии», – замечает Н.В. Петров. По не вполне понятным причинам этот мелкий, незаметный, но и незаменимый винтик в работе Центрального аппарата нужен Сталину – и Сталин делает на него ставку, а в период нездоровья винтика проявляет по отношению к нему отеческую, можно сказать, заботу. На лечение Н.И. Ежова (в Австрии и Германии) по личному указанию первого лица государства выделяются значительные суммы из золотого запаса страны; высылаются телеграммы (со ссылкой на волю первого лица): продолжать лечение, не торопиться на родину, отдыхать до полного выздоровления… Похоже – в несколько даже утрированной форме – на заботу В.И. Ленина о здоровье Ф.Э. Дзержинского.
Вернулся Ежов и, что называется, попал с корабля на бал: ноябрьский пленум ЦК, основная тема – необходимость отмены продовольственных карточек («Надо уничтожить в конце этого года карточную систему по хлебу, может быть, также и по крупам и макаронам», – требование И.В.Сталина. В 35-м карточки отменят, а в 36-м введут снова).
Следом за Пленумом – 1 декабря 1934 г. – убийство С.М. Кирова. «Все газеты вышли с траурной рамкой на первой странице, Дзержинского так не оплакивали», говорит Н.В. Петров. В Ленинграде, городе, где Сергея Мироновича Кирова любили, и чтили, и называли Хозяином, – всенародное горе. И – одновременно – массовые репрессии.
Главным куратором в расследовании дела об убийстве С.М. Кирова Сталин назначает Н.И. Ежова. (Первый тревожный сигнал для наркома НКВД). Ежов работает под личным руководством Сталина, неуклонно следуя его рекомендациям, можно сказать, эти рекомендации даже и предугадывая, – словом, полностью оправдывает данную одним из предыдущих своих начальников характеристику: «Идеальный работник. Точнее, исполнитель… правда, существенный недостаток: он не умеет останавливаться».
С этого момента происходит возвышение Николая Ежова: постепенно, не в раз, шаг за шагом. С одной стороны, с таким покровителем трудно и не возвыситься; с другой – Ежов, осуществляя надзор со стороны ЦК над следствием, проявляет уже и самостоятельность: интригует, вербует сторонников в руководящим составе НКВД, «рекрутирует там своих людей» (слова Н.В. Петрова). Первым переметнулся к Ежову Яков Агранов, заместитель Г.Г. Ягоды (один из двух). Благодаря Агранову Ежов начинает понемногу ориентироваться в расстановке сил в чекистской верхушке: как кто к кому относится и на кого в будущем следует сделать ставку. Ставку надо было делать на тех, кто Ягоду недолюбливает (например, М.П. Фриновский); также и на тех, кто имеет зуб на Ягоду (Ефим Евдокимов, Фимка-чекист, выгнанный Ягодой со службы и люто Ягоду за это возненавидевший). Эти и подобные сведения поставлял Ежову Я.С. Агранов (ходил к нему домой, ездил на дачу).
Сам же Ягода, которого не могли миновать слухи о закулисных интригах своего первого зама, если и беспокоился, то виду не показывал. А может, и вовсе не беспокоился, не разглядел в маленьком человечке, кураторе от ЦК, опасности – сохранял истинно маршальские невозмутимость и благодушие… Потому что именно тогда, в 1935 г., а точнее, 26 ноября, Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР вводится новое звание – Генеральный комиссар государственной безопасности (по статусу соответствовало воинскому званию Маршал Советского Союза). Ягода был первом в системе, удостоенным этой чести; это был его истинный триумф, его звездный час…
Вообще в том году у чекистов случился великий праздник: введение персональных званий в системе НКВД (параллельно с РККА). Из постановления, опубликованного 27 ноября 1935 г., можно получить сведения о высшем составе системы НКВД:
Агранов Яков Саулович (1893–1938), первый заместитель наркома внутренних дел – комиссар государственной безопасности 1 ранга;
Балицкий Всеволод Аполлонович (1892–1937), нарком внутренних дел Украинской ССР – комиссар государственной безопасности 1 ранга;
Дерибас Терентий Дмитриевич (1883–1938), начальник УНКВД по Дальневосточному краю – комиссар государственной безопасности 1 ранга;
Прокофьев Георгий Евгеньевич (1895–1937), второй заместитель наркома внутренних дел – комиссар государственной безопасности 1 ранга;
Реденс Станислав Францевич (1892–1940), начальник УНКВД по Московской области – комиссар государственной безопасности 1 ранга;
Заковский Леонид Михайлович (1894–1938), начальник управления НКВД по Ленинградской области – комиссар государственной безопасности 1 ранга…
(Из всех перечисленных реабилитирован посмертно Т.Д. Дерибас, а С.Ф. Реденс признан в конце 80-х реабилитированным необоснованно, но по прошествии 27 лет Генпрокуратура СССР не нашла юридической возможности для отмены реабилитации).
Дальше идут комиссары 2 ранга. «Это совсем уже удивительная вещь, – говорит Н.В. Петров, – увидеть об этих деятелях исчерпывающие данные в открытом доступе».
Комиссар госбезопасности 2 ранга соответствовал армейскому званию генерал–полковник; 1 ранг – это генерал армии; так что, действительно, было что праздновать чекистам в 1935 г., в ноябре: было с чего расслабиться.
Лекция заканчивается на том, что Н.В. Петров, признавая Генриха Ягоду персонажем своеобразным и колоритным, выражает надежду, что когда-нибудь он станет героем художественного произведения. «Роман о Николае Ежове, личности одномерной, плоской, был бы откровенно неинтересен – несмотря на присутствие в жизни этого наркома массы чудовищных подробностей, леденящих, как говорится, душу».
Что касается Лаврентия Берии, хитрого, жестокого и циничного восточного деспота, в обстановке своей безусловной подчинённости имеющего мелкую смелость для обделывания собственных, тоже мелких, дел и делишек, то ему как литературному герою, по мнению Н.В. Петрова, «место в произведении, написанном в жанре плутовского романа».
… В последние минуты лекции – разговор о высылке А.И. Солженицына. Обсуждение в Политбюро: кто возьмёт, какая страна? Громыко Андрею Андреевичу (бессменный глава советской дипломатии на протяжении 28 лет) было поручено протестировать несколько вариантов: Швейцария, Германия, кажется, даже Ирак и ещё какие-то страны, совершенно невнятные, лишь бы хоть кто-то взял… Да кто ж возьмёт?! Хороший вопрос. Вполне достойный серьёзного рассмотрения на самом высоком уровне.
13 февраля 1974 г., как известно, самолёт авиакомпании «Люфтганза» с А.И. Солженицыным на борту прибыл во Франкфурт-на-Майне, где российского писателя встречал Генрих Бёлль, немецкий писатель, равный по званию и не уступающий в гуманизме.